Дед щукарь и макар нагульнов. Сочинения Как дед щукарь
Драматический актер Федор Пряников стал воплощением классического образа литературного героя
Внешность этого актера наверняка знакома многим ростовчанам. На протяжении нескольких десятилетий он сыграл много ролей, но самая запоминающаяся - это дед Щукарь из шолоховского романа «Поднятая целина». Драматический актер Федор Николаевич Пряников давно стал «дедом Щукарем номер один» ростовской сцены.
ПУТЬ НА СЦЕНУ
Судьба дала Федору запоминающуюся фамилию, которая очень подходит для сцены. Однако о профессии актера он в юности он не мечтал. В роду Пряниковых сплелись ветви волжских казаков и питерских рабочих. Наверняка кто-то из предков торговал пряниками, дав прозвище потомкам. Но актеров не было, это точно. В 1917 году семья Пряниковых сбежала от ужасов революции в Баку, да так и осела в столице советского Азербайджана. А в Ростов-на-Дону Федор приехал молодым солдатиком, проходить службу в части ПВО, которая находилась на улице Ленина.
На театральные подмостки Федор Пряников попал благодаря легендарному ростовскому режиссеру, актрисе и педагогу Тамаре Ильиничне Ильинской (ее имя увековечено на «Аллее звезд» в южной столице). На протяжении многих лет она возглавляла театральную студию Дворца пионеров, а также была режиссером самодеятельного «Театра на Газетном», что располагался в Доме учителя. Ильинская воспитала целую плеяду выдающихся деятелей театра и кино, среди которых режиссеры Анатолий Васильев, Геннадий Тростянецкий, Сергей Стародубцев, актриса Евгения Глушенко...
Судьба распорядилась так, что одновременно с Пряниковым срочную службу в части ПВО проходил зять Ильинской - Владимир Сучков. При его содействии «Театр на Газетном» сыграл на сцене солдатского клуба гоголевскую пьесу «Ревизор». По окончании спектакля Федор Пряников настолько вдохновился ролью Хлестакова (сыгранной Сучковым), что попросил своего друга подвести его к Ильинской. «У вас есть что-нибудь?» - задала вопрос солдатику Тамара Ильинична.
_ Я прочел на память отрывок «О награде» из поэмы «Василий Теркин» Твардовского, который помнил со школы, - рассказывает Ф.Н. Пряников. - Ильинская сразу предложила мне роль Теркина в одной из ее постановок и пригласила заниматься в студии. В нашей части были сразу три театрала, мы ходили на занятия во время увольнительных. Начальство не возражало: лучше в театр, чем в пивную. Володя Сучков впоследствии стал актером ростовского ТЮЗа. Наш друг Олег Агабабов поначалу играл в театре музкомедии, а потом вдруг принял постриг и сегодня служит священником в российской православной миссии в Израиле.
«Театр на Газетном» помог Федору найти свою вторую половину. В спектакле «Аристократы» («чекистская» комедия по пьесе Николая Погодина) он приметил задорную девушку Нину Сидорову, игравшую одну из ролей. С тех пор они неразлучны на протяжении уже 48 лет.
Наконец настал «дембель». Едва Федор Пряников вышел за пределы своей части, Ильинская буквально за руку подвела его к главному режиссеру Ростовского театра музыкальной комедии и замечательному педагогу Льву Михайловичу Вильковичу. Он набирал одаренных ребят на свой курс в Ростовском училище искусств. Так судьба Федора Пряникова окончательно стала связана с театром.
ЭПОХА ЦИЦИНОВСКОГО
По окончании РУИ Федора Пряникова приняли на работу в труппу драмтеатра М. Горького, который возглавлял в то время Ян Станиславович Цициновский. Первой ролью молодого актера был хулиган Славка из пьесы Анатолия Софронова «Наследство». «Здесь полностью сказался мой характер: я прыгал, пел, плясал на сцене», - вспоминает Федор Николаевич.
Затем были роли Валентина (пьеса Михаила Рощина «Валентин и Валентина»), молодого водителя («Веселый тракт» Бориса Васильева), Шута в шекспировской пьесе «Конец - делу венец» (в постановке приглашенного режиссера Израиля Шаевича Пеккера).
Роль деда Щукаря на подмостках ростовской драмы до Федора Пряникова играли всего два актера. Это первый в нашем городе народный артист СССР Петр Лобода, а после него Михаил Бушнов.
- В наследство от Петра Григорьевича Лободы мне досталась шапка-ушанка, в которой он играл эту роль. Я бережно ее храню и неизменно надеваю, когда выхожу на сцену в образе шолоховского героя, - говорит Федор Николаевич.
«Своего» деда Щукаря Пряников стал создавать, когда вошел в состав актерской труппы, образованной при театре Горького режиссером Олегом Вадимовичем Фоминым во времена главрежа Цициновского (при его полном согласии). Замысел был прекрасен: представить донскую культуру на ростовской сцене. Было написано 17 театрально-концертных программ по произведениям донских писателей и поэтов, от Михаила Шолохова и Бориса Изюмского, до Александра Рогачева, Ашота Гарнакерьяна, Николая Скребова.
Пряников играл во всех трех «шолоховских» постановках: дед Щукарь («Поднятая целина»), Петр Лопахин («Они сражались за Родину»), Илья Бунчук (сюжетная линия романа «Тихий Дон»). Самым колоритным, запоминающимся образом стал дед Щукарь.
Дед Щукарь в исполнении Фёдора Пряникова
- Лобода играл неспешного станичника, склонного пофилософствовать. Свое видение роли было у Бушнова. Мой Щукарь - этакий живчик, который любит и острое словцо вставить, и сунуть свой нос, куда его не просят, - говорит Ф.Н. Пряников.
СКАНДАЛ НА ПОДМОСТКАХ
В 1979 году из театра ушел Ян Цициновский. На его место был назначен главный режиссер ТЮЗа Юрий Иванович Еремин. Ростовскую драму сотряс первый грандиозный (но вовсе не последний) в его истории скандал. Из театра ушла целая группа актеров, не сработавшихся с новым руководителем: Дмитрий Савин, Василий Радин, Владимир Петухов, Евгений Филиппов... Также ушли все актеры, задействованные в литературных постановках. В том числе Федор Пряников.
- Тогда я думал, что вообще покину театр. Устроился на транспортное предприятие и почти год водил автобус первого маршрута, который курсировал между Центральным рынком и Военведом, - вспоминает Ф.Н. Пряников. - Но тяга к профессии актера была непреодолима. Я очень тосковал по сцене, и когда мне позвонил режиссер Олег Фомин, предложив поработать вместе, я немедленно согласился.
Группа бывших актеров драмтеатра продолжила выступления с литературными постановками на различных сценах города: в Союзе театральных деятелей, в Союзе писателей, в «дунькином клубе»... Пока, наконец, режиссер Олег Фомин не пробился на прием к первому секретарю Ростовского обкома КПСС И.А. Бондаренко. Он пожаловался, что уникальный коллектив, продвигающий донскую литературу на сцене, находится на грани выживания.
Решение принял лично Иван Афанасьевич Бондаренко: сделать театр автономной организацией и приписать к областной филармонии. Получив название «Литературный театр», творческий коллектив просуществовал в Ростове с 1979 по 1992 годы.
И ЗА ПОЛЯРНЫМ КРУГОМ!
Благодаря организаторским качествам О.В. Фомина, «Литературный театр» много гастролировал не только по Росовской области, но и по всей стране. Вместе с агитационной бригадой ЦК ВЛКСМ наши актеры выступали в десятках городов _ от Мурманска до Владивостока. Проехали по всем станциям строившейся Байкало-Амурской магистрали. 28 суток провели в Тихом океане на борту теплохода «Корчагинец» по пути в Петропавловск-Камчатский.
Для «деда Щукаря» в образе Федора Пряникова наступило золотое время. Фуражка набекрень, стоптанные сапожки, телогрейка, хитрый прищур... Изворотливый станичник со своей народной мудростью пришелся по душе жителям Заполярного круга, дальневосточникам, на Урале и в Сибири.
Узнаваемым стал Федор Пряников и для ростовчан: он постоянно выступал на массовых городских мероприятиях. Прохладно приняли Щукаря только жители станицы Вешенской, на родине литературного героя, где Пряников представлял свой образ на «Шолоховской весне».
- Я почувствовал ревность вешенцев к городскому актеру. Ведь у них есть свой народный театр, свой Щукарь и свое видение этого персонажа. Жаль, что не получилось при жизни Михаила Александровича Шолохова показать ему созданный мною образ. После инсульта, который Шолохов перенес весной 1975 года после празднования своего 70-летия, у него были проблемы со здоровьем, и доступ к писателю был ограничен, - говорит Ф.Н. Пряников.
ПРИПОДНЯЛИ ЦЕЛИНУ
«Второе рождение» образ Щукаря получил в восьмисерийном фильме режиссера Юрия Георгиевича Калугина «Приподнятая целина», который был снят студией «Донтелефильм» в 1997 году. В нем играли всего два актера: Николай Сорокин (Макар Нагульнов) и Федор Пряников (дед Щукарь).
Этот сериал (автор сценария Михаил Коломенский) представлял собой едкий политический памфлет. Два шолоховских персонажа («коммуняка» и беспартийный) с мышлением сталинской эпохи смотрят по телевизору события, происходящие в России второй половины 90-х годов и комментируют их каждый на свой лад. Получилось смешно и немного грустно.
На съемках сериала "Приподнятая целина": (слева направо) Николай Сорокин, Фёдор Пряников, Юрий Калугин
- Для меня не возникало сомнений, кто должен был сыграть деда Щукаря, - рассказывает кинорежиссер Ю.Г. Калугин. - Типаж Федора Пряникова соответствовал моим представлениям об этом герое, но ему все же пришлось поломать себя, чтобы войти в новый образ, показывающий абсурдность того, что происходит в нашей стране. Николаю Евгеньевичу Сорокину, кстати, ломать себя не пришлось, поскольку он представлял собой чистый типаж своего героя.
Фильм «Приподнятая целина» собрал немало призов и наград на различных фестивалях и конкурсах, став вехой в донской кинематографии.
Актер Фёдор Пряников и режиссёр Юрий Калугин. Ростов-на-Дону, январь 2016 года.
ЩУКАРЬ И ПЕТРАРКА
В свои 69 лет ростовский «дед Щукарь» почти полностью потерял зрение, но все-таки не оставляет сцену, выступая в составе Ансамбля русских народных инструментов «Донцы». Руководитель творческого коллектива Александр Колонтаев включает в программу концерта 15-минутный блок, отданный «деду Щукарю».
Федор Пряников теперь выступает в роли чтеца. Но сейчас он не сразу надевает знаменитый треух, перешедший к нему от Петра Лободы. Федор Николаевич на память читает со сцены стихи Петрарки и Тютчева, прозу Чехова и Сент-Экзюпери, юмористические произведения Саши Черного и композиции на тему Владимира Высоцкого.
Публика слушает с удовольствием, но все-таки с нетерпением ждет, когда артист наденет драную шапку и крикнет визгливым голосом деда Щукаря: «Макарушка, соколик, дай мне ливольверт!»
Александр ОЛЕНЕВ.
Это прозвище. Получил его Щукарь в детстве после того, как, пытаясь откусить крючок с удочки рыболова, сам попался на удочку. Приведу отрывок полностью. Рассказывает сам дед Щукарь: «…Десятый год мне шел, и тут я был натурально пойматый на крючок… - На какой крючок? - удивился Давыдов, слушавший Щукарев рассказ не без внимания. - На обыкновенный, каким рыбу ловят. Был у нас в Гремячем в энту пору глухой и ветхий дед по прозвищу Купырь. Зимой он куропаток ловил венгерками и крыл шатериком, а летом так и пропадал на речке, удочками рыбалил. У нас речка тогда была глубже, и даже лапшиновская мельничушка об один постав на ней тогда стояла. Под плотиной сазаники водились и щуки огромные; вот дед, бывалоча, и сидит возля талового кустика с удочками. Разложит их штук семь, - на какую за червя ловит, на какую за тесто, а то и за живца щуку поджидает. Вот мы, ребятишки, и приладились у него крючки откусывать. Дед-то глухой, как камень, ему хучь в ухо мочись, все одно не услышит. Соберемся мы на речке, растелешимся вблизу деда за кустиком, и один из нас потихонечку в воду слезет, чтобы волны не пустить, поднырнет под дедовы удочки, крайнюю леску схватит - жик ее зубами, перекусит и обратно под кустом вынырнет. А дед выдернет удилищу, ажник задрожит весь, шамчит: «Опять откусила, треклятая? Ах ты, мати божия!» - это он про щуку думает и, натурально, злобствует, что крючка лишился. У него-то крючки лавошные, а нам, бывало, покупать не за что их, вот мы вокруг деда и промышляем. В один такой момент добыл я крючок и поинтересовался другой откусить. Вижу, дед занялся насадкой, я и нырнул. Только что потихонечку нашшупал леску и рот к ней приложил, а дед ка-ак смыканет удилищу вверх! Леска-то осмыгнулась у меня в руке, крючок и промзил верхнюю губу. Тут я кричать, а вода в рот льется. Дед же тянет удилищу, норовит меня вываживать. Я, конечно, от великой боли ногами болтаю, волокусь на крючке и уж чую, как дед под меня черпачок в воде подсовывает… Ну, тут я, натурально, вынырнул и реванул дурным голосом. Дед обмер, хочет крестное знамение сотворить и не могет, у самого морда стала от страха чернее чугуна. Да и как ему было не перепугаться? Тянул щуку, а вытянул парнишку. Стоял, стоял он, да, эх, как вдарится бечь!.. Чирики с ног ажник у него соскакивают! Я с этим крючком в губе домой прибыл. Отец крючок-то вырезал, а потом меня же и высек до потери сознательности. А спрашивается, что толку-то? Губа обратно срослась, но с той поры и кличут меня Щукарем. Присохла на мне глупая эта кличка… ».
Кстати, в Ростове-на-Дону деду Щукарю поставлен памятник.
Нестерова И.А. Юмор в романе Шолохова Поднятая Целина // Энциклопедия Нестеровых
Особенности художественного представления юмора в романе "Поднятая Целина".
Понятая целина представляет собой художественное произведение, повествующее о тяжелейших временах советской истории – коллективизации. В романе подробно изображен быт казачьего хутора. Писатель с удивительной точностью рисует все трудности возникшие в советской деревне в непростые годы коллективизации, в то время когда рушились устоявшиеся методы ведения хозяйства. В тот период времени людям было очень тяжело и уж конечно не до веселья и утех. Однако удивительный мастер пера наполнил свое эпичное произведение элементами юмора, которые как нельзя лучше отражают реальность сельской жизни. Кроме того, нельзя забывать, что именно юмор является отличительной чертой русского человека. А как же иначе, если жить без юмора, то жизнь превращается в сплошные испытания. Говоря о роли юмора в романе "Поднятая целина", то нельзя не выделить тот факт, что именно юмор оттеняет трагизм судеб русского крестьянства. Вчитываясь страницы романа, невольно приходишь к выводу, что при помощи комичных ситуаций Шолохов создает контраст между простым и понятным поведением героев и внутренней многогранностью и сложностью характеров.
Обычно юмор в романе "Поднятая целина" критики связывают с образом деда Щукаря. Именно он часто попадает в комичные ситуации. Хотелось бы отметить случай, связанный с покупкой коня. Доверчивый дед Щукарь был жестоко обманут хитрым цыганом. "Кобылка утратила былую живость, едва лишь повод перешел в руки Щукаря. Она пошла за ним, нехотя повинуясь его чрезвычайным усилиям, трудно переставляя клешнятые ноги".
Однако если внимательно читать роман, то становиться очевидно, что Щукарь не просто болтливый неудачник, он еще мечтатель и оптимист. Несмотря на то, что его твердо не хотят принимать в партию, он продолжает надеяться на то, что это осуществиться рано или поздно.
Трагедия персонажа дед Щукарь состоит в том, что читатель только смеётся над ним, не замечая его внутренних переживаний, не задумывается над отношением старика к его собственным неудачам. Именно в связи с этим необходимо обратить внимание на следующую фразу Щукаря: "Мне в крестьянской бытности не было удачи. С мальства жизнь пошла наперекосяк, да так и до последних времен". Шолохов не называет деда по имени. На протяжении всего повествования мы знаем его как "дед Щукарь". Щукарь – это кличка, полученная персонажем в детстве. Создавая смешные ситуации с Щукарем Шолохов мастерски вплетает в них серьезные нюансы, характеризующие внутренний мир деда. Яркой иллюстрацией этого утверждения может послужить реакция Щукаря на смерть любимого козла Трофима. Кажется – это еще один повод посмеяться над стариком, но веселье исчезает, когда понимаешь всю глубину переживаний деда: "...он...пошел за лопатой сгорбленный, жалкий, трогательно смешной в своем искреннем горе".
Смерть Давыдова и Нагульнова выявляет новые стороны в образе деда Щукаря. Наконец-то читатель ясно видит способность старика к глубоким чувствам. После гибели друзей Щукарь "...стал еще более нелюдим и неразговорчив, еще более, чем прежде слезлив".
Помимо Щукаря улыбку на лице читателя вызывает и образ Нагульного. Резкий, неулыбчивый Макар поражает своей верой в идеи коммунизма. Он бесконечно предан им и готов на все: "Да я...тысячи стави за раз дедов, детишков, баб...Да скажи мне что надо их в распыл...Для революции надо...Я их из пулемета...всех порежу!" Однако громкие высказывания и пыл Нагульного не согласуется с реальностью. Трудно конечно увидеть в этом юмор, но по утверждению ряда критиков он имеет место быть.
Другое дело -это стремление Макара выучить английский язык. Его целеустремленность вызывает невольную улыбку. Разве же не комично звучат его слова: " Я ночи насквозь спать не буду, последнего здоровья лишусь, но...язык этот выучу! На английском языке буду без нежностей гутарить с мировой конторой! Пущай гады трепещут заранее!". Смех вызывает и поведение Макара в самых простых бытовых ситуациях. Как истинный мастер слова Шолохов использует речь для характеристики героя. Именно по тому, как человек разговаривает, можно определить особенности его характера. Так, речь Нагульного представляет собой причудливую смесь донского просторечия и революционных терминов. Это и выглядит комично в глазах читателя: "Пил кровя из своих английских рабочих классов, из индейцев и из разных других угнетенных нациев? – ксплотировал чужим трудом".
Образ Нагульного как и образ деда Щукаря неоднозначен. За его суровостью скрывается чуткая к добру душа. Отражением этого является отношение Макара к Давыдову. Он почувствовал скрытое тепло души Семена и подружился с ним.
К числу юмористических персонажей в романе с уверенностью можно отнести и Ипполита Шалого. Но его образ не так прост и однозначен, как может сперва показаться. Именно в этом персонаже отобразил основные черты русского народа. Мудрость Шалого, его взгляды на жизнь пропитаны не просто юмором, а национальным русским юмором, являющим собой часть менталитета. Шутки Ипполита не однообразны, то они добры и безобидны, то они едки и жестоки: "Рассерчал я на него окончательно и говорю: "Гнида ты вонючая, а не культурный, так жри на том, на чем тебе подают, и утирайся тем, чем дают, потому то салфетков у нас в дому отродясь не было, а тарелки все старуха переколотила." Если же он смеётся над другом, то шутки его добродушны. Это мы видим в разговоре с Давыдовым: " Ведь эту косилку ты... ремонтировал! Твоя вся как есть работа, а ты не видишь и не угадываешь. Эдак ты, парень, с вечеру женишься, а на утро и свою молодую жену не угадаешь..."
Юмор в романе не просто часть характеристик героев, ими пропитана вся ткань произведения с самых первых сцен. Например, эпизод, связанный с появлением Давыдова на хуторе, когда жители Гремячего Логаподшучивали над городским человеком.
"А зуба-то нет, случаем не кобыла выбила? – спросил один черный, как грач, по самые ноздри заросший курчавой бородой.
Казаки беззлобно засмеялись, но Давыдов, проворно снимая хомут, отшутился:
– Нет, зуба лишился давно, по пьяному делу. Да оно и лучше: бабы не будут бояться, что укушу. Верно, дед?
Шутку приняли, и дед с притворным сокрушением покачал головой.
– Я, парень, откусался. Мой зуб-то уж какой год книзу глядит...".
Читатель смеётся не только над смыслом диалога, но и над речью говорящих, так как она проста и иронична.
В романе "Поднятая целина" наиболее полно отразился сатирический талант Шолохова. Писатель не просто сумел правдиво изложить события происходящие в деревне в 30-е годы, но и наполнить повествование тонким юмором. Именно он помогает воспринимать происходящее не только как драму, но и как реальность.
После прочтения романа Шолохова "Поднятая целина" напрашивается вывод: несмотря на серьезные изменения, произошедшие со времен коллективизации, проблем на селе меньше не стало. Однако современные проблемы несколько отличаются от тех, которые были в тридцатые годы прошлого столетия. Но и сейчас не хватает нужной техники для обработки земель. Среди жителей села по-прежнему есть те, кто не хочет работать. Так что шолоховский юмор актуален и сейчас. Лучше с улыбкой смотреть на все эти проблемы, иначе остается только плакать.
17 На следующий день на закрытом собрании гремяченской партячейки было единогласно принято решение обобществить весь скот: как крупный гулевой, так и мелкий, принадлежащий членам гремяченского колхоза имени Сталина. Кроме скота, было решено обобществить и птицу. Давыдов вначале упорно выступал против обобществления мелкого скота и птицы, но Нагульнов решительно заявил, что если на собрании колхозников не провести решения об обобществлении всей живности, то весенняя посевная будет сорвана, так как скот весь будет перерезан, и заодно и птица. Его поддержал Разметнов, и, поколебавшись, Давыдов согласился. Помимо этого, было решено и занесено в протокол собрания: развернуть усиленную агитационную кампанию за прекращение злостного убоя, для чего в порядке самообязательства все члены партии должны были отправиться в этот же день по дворам. Что касается судебных мероприятий по отношению к изобличенным в убое, то пока решено было их не применять ни к кому, а подождать результатов агиткампании. - Так-то скотина и птица посохранней будет. А то к весне ни бычьего мыку, ни кочетиного крику в хуторе не услышишь, - говорил обрадованный Нагульнов, пряча протокол в папку. Колхозное собрание охотно приняло решение насчет обобществления всего скота, поскольку рабочий и мелочно-продуктивный уже был обобществлен и решение касалось лишь молодняка да овец и свиней, - но по поводу птицы возгорелись долгие прения. Особенно возражали бабы. Под конец их упорство было сломлено. Способствовал этому в огромной мере Нагульнов. Это он, прижимая к ордену свои длинные ладони, проникновенно говорил: - Бабочки, дорогие мои! Не тянитесь вы за курями, гусями! На спине не удержались, а уж на хвосте и подавно. Пущай и куры колхозом живут. К весне выпишем мы кубатор, и, заместо квочков, зачнет он нам выпущать цыпляток сотнями. Есть такая машина - кубатор, она высиживает цыплятков преотлично. Пожалуйста, вы не упирайтесь! Они ваши же будут куры, только в общем дворе. Собственности куриной не должно быть, дорогие тетушки! Да и какой вам от курей прок! Все одно они зараз не несутся. А к весне с ними суеты вы не оберетесь. То она, курица то есть, вскочит на огород и рассаду выклюет, то, глядишь, а она - трижды клятая - яйцо где-нибудь под амбаром потеряет, то хорь ей вязы отвернет... Мало ли чего с ней могет случиться? И кажин раз вам надо в курятник лазить, щупать, какая с яйцом, а какая холостая. Полезешь и наберешься куриных вшей, заразы. Одна сухота с ними и сердцу остуда. А в колхозе как они будут жить? Распрекрасно! Догляд за ними будет хороший: какого-нибудь старика вдового, вот хоть бы дедушку Акима Бесхлебнова, к ним приставим, и пущай он их целый день щупает, по нашестам полозиет. Дело и веселое и легкое, самое стариковское. На таком деле грыжу сроду не наживешь. Приходите, милушки мои, в согласие. Бабы посмеялись, повздыхали, посудачили и "пришли в согласие". Сейчас же после собрания Нагульнов и Давыдов тронулись в обход по дворам. С первого же квартала выяснилось, что убоина есть доподлинно в каждом дворе... К обеду заглянули и к деду Щукарю. - Активист он, говорил сам, что скотиняк беречь надо. Этот не зарежет, - уверял Нагульнов, входя на щукаревский баз. "Активист" лежал на кровати, задрав ноги. Рубаха его была завернута до свалявшейся в клочья бороденки, а в тощий бледный живот, поросший седой гривастой шерстью, острыми краями вонзилась опрокинутая вверх дном глиняная махотка, вместимостью литров в шесть. По бокам пиявками торчали две аптекарские банки. Дед Щукарь не глянул на вошедших. Руки его, скрещенные на груди, как у мертвого, - дрожали, вылезшие из орбит, осумасшедшевшие от боли глаза медленно вращались. Нагульнову показалось, что в хате и воняет-то мертвежиной. Дородная Щукариха стояла у печи, а около кровати суетилась проворная, черная, как мышь, лекарка - бабка Мамычиха, широко известная в округе тем, что умела ставить банки, накидывать чугуны, костоправить, отворять и заговаривать кровь и делать аборты железной вязальной спицей. Она-то в данный момент и "пользовала" разнесчастного деда Щукаря. Давыдов вошел и глаза вытаращил: - Здравствуй, дед! Что это у тебя на пузе? - Стррррра-даю! Жжжжи-вотом!.. - в два приема, с трудом выговорил дед Щукарь. И тотчас же тоненьким голосом заголосил, заскулил по-щенячьи: - С-сы-ми махотку! Сыми, ведьма! Ой, живот мне порвет! Ой, родненькие, ослобоните! - Терпи! Терпи! Зараз полегчает, - шепотом уговаривала бабка Мамычиха, тщетно пытаясь оторвать край махотки, всосавшейся в кожу. Но дед Щукарь вдруг зарычал лютым зверем, лягнул лекарку ногой и обеими руками вцепился в махотку. Тогда Давыдов поспешил ему на выручку: схватил с пригрубка деревянное скало, он оттолкнул старушонку, махнул скалом по днищу махотки. Та рассыпалась, со свистом рванулся из-под черепков воздух, дед Щукарь утробно икнул, облегченно, часто задышал, без труда сорвал банки. Давыдов глянул на дедов живот, торчавший из-под черепков огромным посинелым пупом, и упал на лавку, давясь от бешеного приступа хохота. По щекам его текли слезы, шапка свалилась, на глаза нависли пряди черных волос... Живуч оказался дед Щукарь! Едва лишь бабка Мамычиха запричитала над разбитой махоткой, он опустил рубаху, приподнялся. - Головушка ты моя горькая! - навзрыд голосила бабка. - Разбил, нечистый дух, посудину! Таковских вас лечить, и добра не схошь! - Удались, бабка! Сей момент удались отседова! - Щукарь указывал рукой на дверь. - Ты меня чудок жизни не решила! Об твою бы головешку этот горшок надо разбить! Удались, а то до смертоубийства могу дойтить! Я на эти штуки отчаянный! - С чего это тебе подеялось? - спросил Нагульнов, едва лишь за Мамычихой захлопнулась дверь. - Ох, сынки, кормильцы, верите: было пропал вовзят. Двое суток с базу не шел, так штаны в руках и носил... Такой понос у меня открылся - удержу нет! Кубыть прохудился я, несло, как из куршивого гусенка: кажин секунд... - Мяса обтрескался? - Мяса... - Телушку зарезал? - Нету уж телушечки... Не в пользу она мне пошла... Макар крякнул, ненавидяще оглядел деда, процедил: - Тебе бы, черту старому, надо не махотку на живот накинуть, а трехведерный чугун! Чтобы он всего тебя с потрохом втянул! Вот выгоним из колхоза, тогда не так тебя понесет! Зачем зарезал? - Грех попутал, Макарушка... Старуха уговорила, а ночная кукушка - она перекукует завсегда... Вы смилуйтесь... Товарищ Давыдов! Приятели мы с вами были, вы меня не увольняйте из колхозу. Я и так пострадамши за свое доброе... - Ну, чего ты с него возьмешь? - Нагульнов махнул рукой. - Пойдем, Давыдов. Ты, хвороба! Ружейного масла с солью намешай и выпей, рукой сымет. Дед Щукарь обиженно задрожал губами: - Надсмешку строишь? - Верно говорю. Мы в старой армии от живота этим спасались. - Я что же, железный, что ли? Чем бездушную ружье чистют, тем и я должен пользоваться? Не буду! Лучше помру в подсолнухах, а масла не приму! На другой день, не успевши помереть, дед Щукарь уже ковылял по хутору и каждому встречному рассказывал, как в гости к нему приходили Давыдов с Нагульновым, как они спрашивали его советов насчет ремонта к посевной инвентаря и прочих колхозных дел. В конце рассказа дед выдерживал длительную паузу, сворачивая цигарку, вздыхал: - Трошки прихворнул я, и вот они уж пришли. Неуправка без меня у них. Лекарства всякие предлагали. "Лечись, - говорят, - дедушка, а то, не дай бог греха, помрешь, и мы пропадем без тебя!" И пропадут, истинный Христос! То чуть чего - зовут в ичейку: глядишь, что-нибудь и присоветую им. Уж я редко гутарю, да метко. Мое слово, небось, мимо не пройдет! - и поднимал на собеседника выцветшие ликующие глазки, угадывая, какое впечатление произвел рассказ.Глава I. Роман «Поднятая целина»: источники, свидетельства, критика.
1. М.А. Шолохов о создании романа.
2. Историко-литературные данные о создании романа
Поднятая целина».
2.1. Роман «Поднятая целина» и прототипы ее персонажей.
2.1.1. Прототипы-современники деда Щукаря.
2.1.2. Прототипы С. Давыдова, А.А. Половцева.
2.2. Щукарь - зоологический антропоним персонажа.
3. Первая и вторая книги романа «Поднятая целина».
4. Социальная оценка романа.
Глава II. Дед Щукарь - персонаж русского смехового мира.
1. Истоки русского смехового мироощущения: смех как мировоззрение.
2. Личностные персонажные качества деда Щукаря.
3. Трагикомическое и комическое как свойства персонажа.
3.1. К истории вопроса.
3.2. Амбивалентность как существо персонажной характеристики.
3.3. Комическое в персонажной характеристике.
3.4. Трагикомическое в персонажной характеристике.
4. Дед Щукарь как пародийная фигура официозно-колхозного строя.
5. Дед Щукарь в первой и второй книгах романа «Поднятая целина».
6. Дед Щукарь и персонажи классических произведений.
7. Дед Щукарь на сцене театра и кино.
Глава III. Речевая характеристика персонажа.
1. Коммуникативная интерпретация персонажной речи.
2. Лексический строй речи деда Щукаря.
2.1. Инвективная лексика.
2.2. Церковная лексика.
2.3. Синкретизм инвективной и церковной лексики.
2.4. Персонажные толкования слов.
2.5. Обращения.
2.6. Фольклорные элементы в речи деда Щукаря: пословицы, поговорки.
3. Поэтика орфоэпии: рифмованные пословицы и поговорки, используемые персонажем.
Рекомендованный список диссертаций по специальности «Русский язык», 10.02.01 шифр ВАК
Роман М. А. Шолохова "Поднятая целина" в контексте русской литературы XIX- первой четверти XX веков: Тема казачества 2003 год, кандидат филологических наук Никольская, Наталья Николаевна
Григорий Мелехов: персонажные зоны в языке романа М.А. Шолохова "Тихий Дон" 2006 год, кандидат филологических наук Блохина, Ольга Андреевна
Космос философско-поэтического контекста романа М. А. Шолохова "Поднятая целина": Система коррелят и символов 2000 год, кандидат филологических наук Муравьева, Наталия Михайловна
Лексика обоняния в языке художественной прозы М.А. Шолохова 2006 год, кандидат филологических наук Дроботун, Александра Валерьевна
Колоративная лексика в языке романа М.А. Шолохова "Тихий Дон" 2011 год, кандидат филологических наук Рыбальченко, Елена Александровна
Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Дед Щукарь-трагикомический персонаж в языке романа М.А. Шолохова "Поднятая целина"»
Творчество М.А. Шолохова, великого русского писателя, лауреата Нобелевской премии, занимает особое место в русской и мировой литературе XX и XXI вв. Его произведения обладают огромной художественной и культурно-исторической ценностью. Писатель раскрывает историю и жизнь донского казачества, живая разговорная речь казаков как персонажей его произведений отражает многовековую устно-поэтическую культуру Донского края. Изучением художественной прозы М.А. Шолохова занимались многие исследователи (И. Лежнев, Ф. Бирюков, В. Петелин, Ф. Кузнецов, JI. Якименко, М. Сойфер, Н. Маслин, Д. Молдавский, Е. Диброва, Г. Ермолаев, К. Прийма и др.). Изучение особенностей эстетики и стиля языка М.А. Шолохова является важным этапом в осмыслении языка русской классической литературы XX века.
Филологическая мысль XX-XXI вв. стремится осуществить комплексный подход к творчеству художника слова, охарактеризовать устойчивые поэтические приемы, установить индивидуально-авторскую манеру письма. Основой исследования при этом является язык -первоэлемент произведения, создающий текст. Особое значение приобретает рассмотрение языка персонажей в произведениях М.А. Шолохова, которое передает специфику этнического мировосприятия и миропонимания донского казачества.
Актуальность работы определяется тем, что она продолжает ряд исследований в рамках коммуникативного анализа в романе М.А. Шолохова «Поднятая целина». Одной из важнейших в романе является фигура деда Щукаря, трагикомического и пародийного персонажа, в речи которого представлены истоки русского смехового мироощущения в этнической казачьей форме изложения.
Объектом изучения являются речевые реализации персонажа, их функционирование и интерпретация.
Предметом исследования являются инвективная лексика, церковная лексика, типы обращений, персонажные толкования лексем, паремии (фольклорные элементы: пословицы и поговорки).
Целью работы стало филологическое, структурно-семантическое и этнолингвистическое описание монолого-диалогической речи персонажа в тексте романа.
Специфика объекта, предмета и цели исследования определяет постановку следующих задач:
1) выявление в шолоховской речевой структуре трагикомического и пародийного аспектов образа деда Щукаря;
2) представление смеха как мировоззрения, характеризующего личностные свойства персонажа;
3) изучение монологических и диалогических языковых конструкций исследуемого персонажа;
4) установление специфики разговорной речи деда Щукаря, которая раскрывает стилевые и стилистические авторские приемы в тексте 1-й и 2-й книг романа «Поднятая целина».
Методами исследования послужили филологический, структурно-семантический и компонентный анализ, а также историко-сопоставительное изучение речевых организаций. Изучение языка М.А. Шолохова предполагает применение как лингвистических, так и литературоведческих методов, что определяется спецификой словесного искусства, имеющего своим материалом язык. «Структура содержания реализуется через структуру языка, образуя комплексное целое» (М.Ю. Лотман). Материал исследования извлекался методом сплошной выборки из романа «Поднятая целина».
Научная новизна работы заключается в том, что в диссертации впервые осуществляется комплексное исследование персонажных характеристик деда Щукаря, являющегося одним из центральных образов романа «Поднятая целина», устанавливаются индивидуально-авторские особенности шолоховского представления трагикомического персонажа. В диссертации по-новому проанализирована коммуникативно-речевая, социолингвистическая и ментально-эмотивная параметризация речи персонажа. Речевые характеристики анализируются в единстве их семантических, словообразовательных, стилистических и эстетических особенностей, что позволяет определить типичные структуры монологической и диалогической речи героя. Такой подход позволяет выявить специфику языковой личности деда Щукаря, установить истоки смехового мироощущения в казачьем народно-мифологическом сознании и изучить использование фольклорных традиций как способа достижения идейно-эстетической и композиционной целостности романа.
Теоретическая значимость заключается в установлении роли личностного фактора в формировании речевых структур в романе, где М.А. Шолохов представляет в психолого-социальной, этнокультурной и лингвистической интерпретации одного из главных персонажей романа.
На защиту выносятся следующие положения:
1. В научной работе дан комплексный анализ одного из ведущих персонажей, деда Щукаря, представленного в трагикомическом и пародийном облике в языке романа М.А. Шолохова «Поднятая целина».
2. Коммуникативная природа диалогической и монологической речи персонажа определяется с точки зрения истоков русского смехового мироощущения, что позволило истолковать в совокупности трагическое, комическое и пародийное как личностные персонажные качества деда Щукаря.
3. Речевая характеристика персонажа в шолоховском тексте отражает многомерность духовно-материального мира казачества, направленного на освоение реальности и выраженного разнообразными средствами лексических структур (обращения, инвективная лексика, церковная лексика, божба и клятвы и др.).
4. Параметризация языка персонажа показана М.А. Шолоховым с точки зрения антропоморфизма, зооморфности, православных и фольклорных традиций.
Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты могут найти применение при чтении курсов по филологическому и лингвистическому анализу текста, изучению индивидуального стиля художника слова. Результаты исследования могут послужить базой для создания спецсеминаров и спецкурсов, посвященных изучению языка М.А. Шолохова и комментированию художественного текста.
Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены на международных, межвузовских и научно-студенческих конференциях в период с 2002 по 2007 год. Исследование прошло апробацию на Шолоховских конференциях в секции «Язык М.А. Шолохова» в МГОПУ им. М.А. Шолохова (2002, 2003, 2005, 2006 гг.), на Всероссийской межвузовской конференции в Таганрогском государственном педагогическом институте (2006 г.), на международной конференции в Институте мировой литературы им. М. Горького (2007 г.), а также на научно-студенческих общеуниверситетских конференциях (2003-2007 гг.).
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературных источников и библиографии.
Заключение диссертации по теме «Русский язык», Кудлай, Юлия Витальевна
Заключение
1. Роман М.А. Шолохова «Поднятая целина» создавался в тяжелое для донского казачества время. Глубокие изменения коснулись всех сфер его жизни: политической, социальной и духовной. Писатель осознавал трагедию донского казачества как общегосударственную: в творчестве, посвященному родной Донщине, он ставил перед собой определенную цель - следовать правде жизни, максимально достоверно передавать ход истории, доносить до читателей атмосферу эпохи и истинные причины произошедшего.
2. Произошло изменение материальной культуры военно-земледельческого казачьего сословия, изменился бытовой и воинский уклад жизни. Вместо индивидуальных казачьих земельных наделов, которые выделялись в донских округах, возникали новые структуры земледелия -совхозы и колхозы, где была обобществлена земля, сельскохозяйственные орудия, скот и поначалу даже домашняя птица. В 1932 г. вышла в свет 1-я книга романа. М.А. Шолохов создавал ее по горячим следам, будучи свидетелем политики новой власти: раскулачивания, образования колхозов с помощью самых жестких и жестоких методов. В письме к Е.Г. Левицкой (апрель 1933 г.) он писал: «Вокруг сотнями мрут от голода люди, а тысячи и десятки тысяч ползают опухшие и потерявшие облик человеческий».
3. В 1955 г. М.А. Шолохов описывает социальные перемены и исторические события 1930-х годов иначе: «Теперь я пишу вторую книгу романа заново. <.> Содержание второй книги - это ожесточенная война двух миров, тьмы и света. <.> Но побеждает новое. <.> Будет так, как велит правда жизни. Время то было суровое, борьба шла не на жизнь, а на смерть, и жертвы были немалые».
4. Один из центральных персонажей романа - дед Щукарь близок определенной группе казаков, которым свойственна и проницательность, и ограниченность, и вера в справедливость других людей, и суеверия. Такие старики-балагуры встречаются среди жителей Донского края. Дополняя реальные исторические черты персонажа художественным вымыслом, М.А. Шолохов основывался на мировосприятии и миропонимании действительности, которыми он наделяет своего героя. Имя «Щукарь» - это зоологический антропоним персонажа; рыбный промысел занимал исключительное место в жизни населения Подонья, и свое прозвище персонаж получил по названию рыбы, повадки которой были хорошо известны рыбакам.
5. Яркий образ деда Щукаря - веселого старика-балагура играет сущностную роль в идейно-эстетической структуре произведения. Щукарь является продолжателем народной смеховой культуры, где представляет с одной стороны - веселый и радостный смех, с другой - иронический и насмешливый: такой смех и отрицает, и одобряет, и хоронит, и воскрешает. Амбивалентность смеха, всенародный смех направлен не только на окружающих, но и на самих себя. Смех как мировоззрение представлен М.А. Шолоховым в персонажном видении деда Щукаря.
6. Личностные персонажные качества деда Щукаря включают качества шута, труса, веселого и добродушнейшего старика, но он вовсе не так прост и смешон: все, что творится в глубинах его души, тут же отражается в его речи, мимике и телодвижениях. Щукарь - человек неунывающий, ему присущи оптимизм и вера в справедливость, он редко поддается унынию, а свою невезучесть он старается истолковать в свою пользу.
7. Оценивая персонаж категориально, исследователи считают его фигуру трагикомической. Это образ народного горя, окрашенный непритязательным t крестьянским юмором. Многогранность персонажа проявляется на протяжении всего произведения. В 1-й книге романа он является в бытовом описании. Во П-й же книге представлены комизм и трагизм его бытового положения. В финале произведения образ проявляется во всей своей полноте: после гибели Давыдова и Нагульнова на первый план выходят трагические и даже лирические ноты в облике Щукаря. В целом, дед Щукарь играет роль увеселителя читателя, гасит описание тягот колхозного строительства, проводимого неумелыми руководителями и упавшего тяжелым бременем на плечи донского казачества, которое привыкло к самостоятельному ведению хозяйства.
8. Речевая характеристика персонажа позволила определить портретное исследование языковой личности и установить тип речевого поведения путем проекции отличительных черт идиостиля персонажа на его речевую биографию. Речь деда Щукаря определяется его этнической принадлежностью, гендерностью, возрастом и психолого-физиологическими особенностями. Его речь красочна, экспрессивно-эмоциональна и отражает все многообразие языка казачества Верхнего Дона. В речи деда Щукаря используются слова и фразеологизмы разных стилей: инвективная лексика, церковная лексика, фольклорные элементы и др.
9. Система коммуникативной связи базируется на трех параметрах: позиции говорящего, позиции читающего и оцениваемой и квалифицируемой ситуации. Для создания речевого портрета используется чужая речь: прямая, прямая несобственная и др. Прямая речь представляет речевой план персонажа, она вводится в текст авторской ремаркой и воспроизводит высказывания деда Щукаря с сохранением его лексических, грамматических особенностей, благодаря чему передается индивидуальный стиль персонажа и его речь производит впечатление восстановленной буквально.
10. Лексический, строй речи деда Щукаря характеризуется инвективной лексикой, которая составляет одно из главных средств самовыражения балагуров. В речи деда Щукаря «сниженные этикетные» казачьи нормы общения используются в полной мере: появляются оскорбительные выражения и ругательства. Стратегия его речевого поведения в конфликтных ситуациях опирается на народное этническое мышление, которое проявляется либо в стремлении к манипуляции, либо в сниженной агрессивности. В составе инвектив имеется религиозная тематика, разного рода проклятия, аксиологические номинации происхождения адресата и др. С лингвистической точки зрения, инвектива характеризуется параметрически, структурно-семантически и этимологически (общерусская/диалектная принадлежность).
11. Церковная лексика составляет характерную особенность в речи казаков, для которых православная вера - это непременное условие причисления к казачьему сословию. Церковная лексика тематически различна: номинации имени Бога, служителей церкви, религиозного мировосприятия, церковных ритуалов и др. Лингвистически церковная лексика характеризуется эмотивно-ментальной значимостью, семным распределением и принадлежностью общерусскому или диалектному происхождению.
12. Персонажные толкования слов связаны с насущной задачей современной лингвистики - созданием антропоцентричной классификации языковых единиц. Такая классификация позволяет отразить как общеречевые, так и индивидуальные особенности речевого поведения носителя языка. Словарные описания авторского значения широко и образно зафиксированы в речи деда Щукаря, особенно при отражении его балагурства. «Балагурство - одна из национальных русских форм смеха, в которой значительная доля принадлежит "лингвистической" его стороне. Балагурство разрушает значение слов и коверкает их внешнюю форму. Балагур вскрывает нелепость в строении слов, дает неверную этимологию или неуместно подчеркивает этимологическое значение слова, связывает слова, внешне похожие по звучанию» (Лихачев 1984, 21). Новым словам, вошедшим в словарный запас деда Щукаря, старик придает свое собственное лексическое толкование: «самокритика», по Щукарю, - это «самочинная критика», то есть критика самоуправляемая. «Ажиотаж», по Щукарю, «это когда кругом тебя красота. «Жи» означает: живи, радуйся на белый свет, ни печали тебе, ни воздыханий» («Поднятая целина» 2, XIX).
13. М.А. Шолохов считал пословицы и поговорки «сокровищами народной мудрости». Во вступительном слове к сборнику «Пословицы русского народа», составленному В.И. Далем, художник слова пишет:
Величайшее богатство народа - его язык! Тысячелетиями накапливаются и вечно живут в слове несметные сокровища человеческой мысли и опыта» (Шолохов 1984, 3). Речь деда Щукаря насыщена пословицами и поговорками, которые передают смеховой мир казачества. Употребление фольклорных элементов придает речи деда Щукаря народно-поэтическую направленность и роднит его с предшественниками - балагурами и скоморохами, которые, благодаря подобным выражениям, выходили за рамки установленных в официальном общении правил и использовали все разнообразие языка.
Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Кудлай, Юлия Витальевна, 2008 год
1. Михаил Шолохов. Собр. соч.: В 8 т. Тексты просмотрены автором. Роман «Поднятая целина», М., 1957-1960. Т. 6-7.
2. Михаил Шолохов. Собр. соч.: В 8 т. Тексты просмотрены автором. Роман «Тихий Дон». М., 1960. Т. 5.1. Основная литерату растатьи, монографии и др. критические работы)
3. Аванесов Р.И. Русская литературная и диалектная фонетика. М., 1974. Алексеев М. Михаил Шолохов // Шолоховские чтения. Сборник научных трудов / Под ред. Ю.Г. Круглова. М., 2003.
4. Барлас Л.Г. Язык повествовательной прозы Чехова. Ростов-на-Дону, 1991. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990.
5. Беглов В.А. Характер и характерология серьезно в смеховой парадигме «Поднятой целины» // Шолоховские чтения. Сборник научных трудов/ Под ред. Круглова Ю.Г., М., 2001.
6. Бекедин П.В. Философия в образах // Современный советский роман. Философские аспекты. Л., 1979.
7. Бирюков Ф.Г. Крестьяне в эпосе Шолохова // Творчество Михаила Шолохова. Л., 1975.
8. Бирюков Ф.Г. Художественные открытия Михаила Шолохова. М., 1976. Блохина О. Зооморфные персонажные характеристики в романе М.А. Шолохова «Тихий Дон» // Студенческие шолоховские чтения. М., 2005. Бритиков А.Ф. Мастерство Михаила Шолохова. М.-Л., 1964.
9. Брызгалова Е.Н. Юмор М. Шолохова и традиции журнала «Сатирикон» // Шолоховские чтения. Сборник научных трудов / Под ред. Ю.Г. Круглова. М., 2003.
10. Брысина Е.В. Бранная лексика донского казачества // Семантика языковыхединиц. Доклады VI Международной конференции. М., 1998.
11. Васильева Н.В. Собственные имена в тексте: апеллятивный конвой // Текст.
12. Структура и семантика. М., 2005.
14. Веселовский А.Н. Разыскания в области русского духовного стиха. VI-X. // СОРЯС. 1883. Т. XXXII. №4.
15. Всеволодова М.В. Текст в свете некоторых синтаксических категорий // Структура и семантика художественного текста. М., 1999. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981. Гаспаров Б.М. Язык, память, образ. М., 1996.
16. Горшков А.И. Композиция художественного текста как объект лингвистического исследования // Русский язык. Проблемы художественной речи. М., 1981.
17. Горький A.M. Собрание сочинений: В 30 т. М., 1953. Т.24.
18. Гришанина Е.Б. Лингвопоэтическое воплощение категории хронотопа впейзажных зарисовках романа М. Шолохова «Поднятая целина» //
19. Шолоховские чтения. Сборник научных трудов / Под ред. Ю.Г. Круглова. М.,2003.
21. Гура В.В. Жизнь и творчество М.А.Шолохова. М., 1960.
22. Давыдова О.А. Энциклопедия казачьей жизни (о семантической структуре слова казак в словаре художественной прозы М.А. Шолохова) // Шолоховские чтения. Сборник научных трудов / Под ред. Ю.Г. Круглова. М., 2003.
23. В.И. Даль. Напутное // Пословицы русского народа. Сборник в 2-х т. М., 1984.
24. Диброва Е.И. Пространство текста в композитном членении // Структура и семантика художественного текста. М., 1999.
25. Диброва Е.И., Донченко Н.Ю. Поэтические структуры антонимии. М., 2000. Диброва Е.И., Касаткин Л. Л., Николина Н.А., Щеболева И.И. Современный русский язык. Теория. Анализ языковых единиц: В 2-х ч. / Под ред. Дибровой Е.И., М., 2001.
26. Диброва Е.И. Эпистолярный конвой // Семиотика, лингвистика, поэтика: Кстолетию со дня рождения А.А. Реформатского. М., 2004.
28. Дмитриев П.А. О речевой характеристике героев «Поднятой целины». М., 1988.
29. Елоева Л.Т Поэтическая метафора в лингвоэкспериментальном аспекте (на материале творчества Н. Гумилева) // Структура и семантика художественного текста. М., 1999.
30. Ершов Л.Ф. Национальный и народный характер эпоса Шолохова // Творчество Михаила Шолохова. Ленинград, 1975.
31. Жбанникова М.И. Религиозные праздники и церковная лексика в ранних произведениях М.А. Шолохова // Студенческие шолоховские чтения. М., 2003.
32. Желвис В.И. Инвектива в парадигме средств фатического общения // Жанры речи. Саратов. 1997.
33. Желвис В.И. Поле брани. Сквернословие как социальная проблема. М., 2001. Жирмунский В.М. Рифма, ее история // Теория стиха. JL, 1975. Журавлев В.В. Художественный мир М. Шолохова // Текст. Структура и семантика. М., 2005.
34. Журавлева А.А., Круглов О.Ю. Михаил Шолохов (очерк жизни и творчества). М., 2003.
35. Забкова О.В. Антонимия как средство выразительности речи в романе М.А. Шолохова «Поднятая целина» // Студенческие шолоховские чтения. М., 2003.
36. Зелепукин P.O. Инвективная лексика в «Донских рассказах» М.А. Шолохова // Студенческие Шолоховские чтения. М., 2003.
37. Зелепукин P.O. Семантическое расслоение инвективной лексики в «Донских рассказах» // Студенческие Шолоховские чтения. М., 2004. «Знамя». М. 1935г. №11. «Известия». 1935. №60. 10 марта.
38. Изотова Н.В. Типы диалога в художественной прозе (на материале произведений А.П. Чехова) // Структура и семантика художественного текста. М., 1999.
39. Изотова Н.В. Диалогическая коммуникация в языке художественной прозы А.П. Чехова. Ростов-на-Дону, 2006.
40. Ишбердин Э.Ф. Пережитки культа животных и птиц у башкир //
41. Ономастикон Поволжья. Горький, 1971. Вып. 2.
42. Калинин М.И. О молодежи. М., 1940.
43. Калинин А. Вешенское лето. Очерки. М., 1964.
44. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.
45. Касаткин JI.JT. Диереза и оглушение гласных в говорах Донской группы Южного наречия // Материалы и исследования по русской диалектологии. I (VII) / Отв. ред. Касаткин Л.Л. М., 2002.
46. Касаткина Р.Ф. Южнорусское наречие. Новые данные // Вопросы языкознания. М., 2000, №6.
47. Касаткина Т.А. Комментарии к роману «Поднятая целина» М.А.Шолохова. М., 2002.
48. Ковалева Н.А. Русское частное письмо XIX века. М., 2001.
49. Ковалева Н.А. Структура и функции концептосферы (на материалеэпистолярных текстов) // Текст. Структура и семантика. М., 2005.
50. Кожевникова Н.А. Типы повествования в русской литературе XIX-XX вв. М.,1994.
51. Колесникова B.C. Русские православные праздники. М., 1996.
52. Корзюков А.Ю. Амбивалентность в творчестве А, Блока // Семантикаязыковых единиц. М., 1996.
53. Королев В.Н. Старые Вешки. Повествование о казаках. Ростов-на-Дону, 1991.
54. Коростова С.В. Семантика текста несобственно-прямой речи // Текст. Структура и семантика. М., 2001.
55. Корсакова Л.Е. Смысловая доминанта заключительных эпизодов в романах М.А. Шолохова «Тихий Дон» и «Поднятая целина» // Шолоховские чтения. Сборник научных трудов / Под ред. Ю.Г. Круглова. М., 2003.
56. Котовчихина Н.Д. Эпическая проза М.А.Шолохова в русском литературном процессе XX века. Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук. М., 2004.
57. Котовчихина Н.Д. Эпическая проза М.А. Шолохова в русском литературном процессе XX века. М., 2004.
58. Латышина Д.И. Родная история. Живая Русь. М., 1997. «Ленинградская правда». Л., 1964. 18 марта.
59. Леонтьев А.А. Лексическая структура персонажа в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Структура и семантика художественного текста. М., 1999.
61. Литературная газета». М., 1954г. №25. 27 февраля. «Литература и жизнь». М., 1960г. 4 марта.
62. Лихачев Д.С. Смех как мировоззрение // Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л., 1984. Лосев Е.Ф. Календарь «Казаки». Кострома, 1994.
63. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Новые аспекты изучения культуры Древней Руси // «Вопросы литературы». М., 1977. №3.
65. Ляпон М.В. Языковой портрет - психологический портрет (на материале прозы М. Цветаевой) // Структура и семантика художественного текста. М., 1999.
66. Магницкий В.К. Чувашские языческие имена. Казань, 1905.
67. Макарьев И.С. К прошлому нет возврата. О романе М. Шолохова «Поднятая целина». М, 1934.
68. Манн Т. Искусство романа // Манн Т. Собр. соч.: В 10 т. М. Маслин Н. Роман Шолохова. М., 1963.
70. Моление» Даниила Заточника // Древнерусская литература. Хрестоматия. М., 1966.
72. Муштакова Е.К. Синтаксические аномалии как средство речевой характеристики персонажа (по произведениям А. Платонова) Ц Текст. Структура и семантика. М., 2005.
73. Николаева М. Хронотоп в «Поднятой целине» М.А. Шолохова // Студенческие шолоховские чтения. М., 2005.
74. Осипов В.О. Тайная жизнь Михаила Шолохова. Документальная хроника. М., 1995.
75. Павлова А.Э. Фразеологические средства создания комического // Текст. Структура и семантика. М., 2001.
76. Панченко A.M. Смех как зрелище. // Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л., 1984. «Пензенская правда». Пенза, 1966. 28 ноября.
77. Петелин В.В. Человек и народ в романах М.А.Шолохова. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1960. Петелин В.В. Жизнь Шолохова. М., 2002.
78. Петелин В.В. Шолохов и современный мир (полемические заметки) // Шолоховские чтения. Сборник научных трудов / Под ред. Ю.Г. Круглова. М., 2003.
80. Пименова B.C. Национально-культурные особенности функционирования личного имени собственного в произведениях М.А. Шолохова // Студенческие шолоховские чтения. М., 2003.
81. Поздняева З.М. Два образа («Поднятая целина» в театре) // Гуманизм художника. Сб. ст. / Под ред. Лагунова А.И., Тамахина В.М., Чеботаревой В.Г. Ставрополь, 1975.
82. Поликанов А.А. Народная книга // Народная книга («Поднятая целина» М.А. Шолохова). М., 1961.
83. Полищук Г.Г. Речевое поведение в структуре художественного текста // Проблемы речевой коммуникации. Саратов, 2000.
84. Прийма К.А. Прототипы «Поднятой целины» // Литература в школе. 1964. №5.
85. Романова Т.В. Концептуальная структура текста // Текст. Структура и семантика. М., 2001.
86. Русская диалектология. Учебник, под ред. Касаткина Л.Л. М., 2005.
87. Садова Т.С. Устный сновидческий рассказ: текстовая характеристика // Текст. Структура и семантика. М., 2005.
88. Саттаров Г.Ф. Происхождение названия Казань // Ономастикон Поволжья. Горький, 1971. Вып. 2.
89. Седов К.Ф. Портреты языковых личностей в аспекте их становления // Вопросы стилистики. Саратов. 1999. Вып. 25.
90. Семенова С.Г. Мир прозы Михаила Шолохова. От поэтики к миропониманию. М., 2005.
91. Семина А. М.А. Шолохов о литературном творчестве // Студенческие шолоховские чтения. М., 2005.
92. Сиротина Т.Б. Порядок слов и структура текста // Текст. Структура исемантика. М., 2001.
93. Слободский С. Закон Божий. М., 1995.
94. Сойфер М. Мастерство Шолохова. Ташкент, 1976.
95. Соколовская Е.М., Абдюкова JI.A. Текст и речевая деятельность // Текст. Структура и семантика. М., 2005.
96. Стрельцов A.M. «Поднятая целина» М.А. Шолохова как новое художественное слово (опыт историософского прочтения образов большевиков) // Шолоховские чтения. Сборник научных трудов / Под ред. Ю.Г. Круглова. М., 2003.
97. Тарасова П. Театр колхозной деревни. M.-JI., 1932.1. Театр». М., 1965. № 6.
98. Терещенко А. Быт русского народа. М., 1999.
99. Тимофеев Б.Н. Дед Щукарь. Эстрадный рассказ по роману М.А. Шолохова «Поднятая целина». М., 1935.
100. Трубачев О.Н. Из материалов для этимологического словаря фамилий России //Этимология. М., 1968.
101. Фадеев А.А. Статьи и речи // «Литература и жизнь». М., 1939. № 34. Фадеев А. Коммунистическое воспитание трудящихся и советское искусство // «Правда». М., 1939г. 16 апреля.
102. Фадеев А. Речь на заседании президиума ССП с активом // «Литературная газета». М., 1939г. 6 мая.
103. Францева М. Зоонимы как источник сравнения в языке М.А. Шолохова // Студенческие шолоховские чтения. М., 2005.
104. Фролова Е.А. Номинационный ряд персонажа как средство раскрытиядуховных исканий писателя // Текст. Структура и семантика. М., 2001.
105. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 1999.
106. Чарный М. В чем сила «Поднятой целины». М., 1934.
107. Чертов В.Ф. Большой справочник. М., 2004.
108. Шафф А. Введение в семантику. М., 1963.
109. Щетинин Л.М. Донской ономастикон. Ростов-на-Дону. 2004.
110. Шилина В. Трагическое в «Тихом Доне» М.А. Шолохова (к вопросу обистоках трагического в романе) // Студенческие шолоховские чтения. М.,2005.
111. Широтов В.В. Трагическое и комическое в романе Шолохова «Поднятая целина» // Литература в школе. 1998. №1.
112. Шкерин М.Р. Школа мужества. О «Поднятой целине» М. Шолохова. М., 1962.
113. Шолохов М.А. Сокровищница народной мудрости. // Пословицы русского народа. Сборник В. Даля: В 2-х т. М., 1984./
Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.