А.Т. Твардовский "Василий Теркин": описание, герои, анализ поэмы.
Занимает важнейшее место уже в силу творческой истории произведения и его героя. Поэма создавалась на протяжении военных лет, появляясь на страницах фронтовых газет, и адресовались ее разрозненные главки непосредственно тем, кто сражался за Родину, кто должен был узнать и узнавал в герое-балагуре Теркине себя, своих товарищей, однополчан… Иными словами, это поэма о народе, обращенная к народу. И народ этот воплощен в центральной фигуре «книги про бойца»: Василий Теркин становится эпическим персонажем, масштаб обобщения достигает у фольклорного размаха.
При этом интересно, какую творческую эволюцию претерпевает этот образ от газетных фельетонов времен войны с Финляндией до «книги про бойца»: если изначально это полусказочный персонаж («Человек он сам собой / Необыкновенный / … / Богатырь, сажень в плечах /… / И врагов на штык берет, / Как снопы на вилы»), то затем замысел Твардовского кардинально меняется. Он задумывает повествование о Родине и о народе, и прежний герой должен стать олицетворением этого народа. Поэтому от исключительности делается резкий поворот к типичности: «Теркин — кто же он такой? / Скажем откровенно: / Просто парень сам собой / Он обыкновенный». Он из тех, что «в каждой роте есть всегда / Да и в каждом взводе», не отмечен внешней исключительностью, но — «герой героем». Образ Теркина прост, человечен и в то же время незауряден, потому что в нем сконцентрированы, со свойственной Твардовскому живостью и яркостью воплощены существенные качества русского народа. Подчеркнутая типичность этого образа побуждает читателя не только поклониться народу в образе его героя, но и увидеть героическое в каждом представителе этого народа, в каждом человеке, с которым бок о бок встречаешь суровые испытания.
Теркин — герой, богатырь. В главе «Поединок», описывая рукопашный бой Теркина с немецким солдатом, автор дает прямые отсылки к былинным временам, к сказаниям о битве на Куликовом поле:
Как на древнем поле боя,
Грудь на грудь, что щит на щит, —
Вместо тысяч бьются двое,
Словно схватка все решит.
Теркин воплощает в себе, как уже было сказано, народную силу, лучшие народные качества. Что это за качества? Это, конечно, мужество, умение не падать духом в самые тяжелые и страшные минуты. Лежа в болоте под обстрелом, Теркин способен сохранить оптимизм и ободрить своих товарищей: он напоминает, что они на своей земле, что за ними:
Бронебойки, пушки, танки.
Ты, брат, — это батальон.
Полк. Дивизия. А хочешь –
Фронт. Россия! Наконец,
Я скажу тебе короче
И понятней: ты — боец.
Это и чувство юмора, неизменно сопутствующее герою и помогающее в трудную минуту: «Я б сказал, что на курорте / Мы находимся теперь», — шутит Теркин под огнем, лежа в этом сыром болоте, в боях за безвестный «населенный пункт Борки». Это и чувство товарищества, готовность помочь — примеров тому не счесть на протяжении всей поэмы. Это и душевная глубина, способность к глубоким переживаниям — чувство скорби, любви и кровного родства со своей землей и своим народом не раз возникает в душе героя. Это смекалка, мастерство — у Теркина любая работа спорится, словно шутя; в главе «Два солдата» он предстает мастером на все руки — надо ли починить часы или наточить пилу… И наконец, главное качество, присущее нашему герою и в его лице целому народу, — это поразительное жизнелюбие. В главе-притче «Смерть и воин» Теркин побеждает смерть стойкостью, силой духа, силой любви к жизни. А корни этой любви к жизни опять же — в любви к родному краю, к родным людям, к родной стране. Смерть предлагает ему «отдых», но взамен она хочет разлучить его со всем, что ему дорого на земле, — и он противится смерти до конца.
К концу поэмы Теркин «множится» — возникает забавный и очень символичный эпизод встречи и спора двух Теркиных, Василия и Ивана. Спор, конечно, заканчивается примирением: тем лучше, что Теркин не один, что его можно встретить «в каждой роте», а то и «в каждом взводе». Это еще раз подчеркивает естественность и типичность такого героя, его народную сущность. В итоге Теркин становится своеобразным мифом, символом жизнелюбия, мужества и высоких нравственных качеств русского народа. Судьба его больше не зависит от случайностей, как судьба отдельного человека, - он обречен на победу, обречен выстоять во всех испытаниях, потому что он сам — это народ и судьба его — судьба народа.
И не раз в пути привычном,
У дорог, в пыли колонн,
Был рассеян я частично,
А частично истреблен…
О ком говорит здесь Теркин? О себе? В этих шутливых строчках он отождествляет себя со своим отрядом, со всей русской армией, со всем народом.
Поэтому его образ еще более фольклоризируется, напоминает богатыря или сказочного героя, который с честью проходит три испытания и против которого бессильны козни врагов:
— Видно, бомба или пуля
Не нашлась еще по мне.
Был в бою задет осколком,
Зажило — и столько толку.
Трижды был я окружен,
Трижды — вот он! — вышел вон.
Автор не скрывает того, что создает миф, полуфольклорное повествование, а не просто рассказ о судьбе индивидуального героя; но этот миф становится высшей правдой о русском народе, а вымышленный герой — символом и воплощением народного духа. И судьбой этого героя автор не вправе распоряжаться по собственному усмотрению: «книга без конца», потому что «жалко молодца», объясняет он. Логика судьбы героя теперь другая: это судьба народа и всего лучшего в народе. На войне никто не «заколдован» от смерти, но Теркин — «чудо-богатырь» — должен выжить и победить по законам эпического повествования. По-этому-то
В глубине родной России,
Против ветра, грудь вперед,
По снегам идет Василий
Теркин. Немца бить идет.
До войны еще в помине
Был ты, Теркин, на Руси.
Теркин? Кто такой? А ныне
Теркин - кто такой? -
спроси…
А. Твардовский
В этом году исполнилось более 70 лет с того времени, когда А. Твардовский приступил к восстановлению отдельных фрагментов поэмы «Василий Теркин», возникшей в финскую кампанию 1939-1940 годов. В письме к жене Марии Илларионовне в Чистополь 27 июня 1942 года он поделился своими мыслями о новом замысле: «И надо было, чтоб в это самое время у меня явилась радостная мысль работать над своим «Теркиным» на новой, широкой основе. Я начал - и пошло, пошло. Когда я отделывал «Переправу», я еще не знал, что впрягаюсь в поэму, и потом все сильнее впрягался, и вскоре у меня было такое ощущение, что без этой работы мне ни жить, ни спать, ни есть, ни пить. Что это мой подвиг на войне».
Так, словно откуда-то сверху, вдруг явилось пробужденье, возникло небывалое вдохновение, огромный творческий подъем, и поэт по зову ума и сердца начал работу над великой поэмой о «трудной године» - над произведением, которое теперь знает весь мир.
Когда-то Белинский в статье «Русская литература в 1841 году» высказал емкие слова о Пушкине. По его заключению, поэт принадлежал «к вечно живущим и движущимся явлениям, не останавливающимся на той точке, на которой застала их смерть, но продолжающим развиваться в сознании общества. Каждая эпоха произносит о них свое суждение, и как бы ни верно поняла она их, но всегда оставит следующей за нею эпохе сказать что-нибудь новое и более верное, и ни одна и никогда не выскажет всего…».
Высказывания великого критика с полным правом можно распространить и на А. Твардовского, потому что он, как и Пушкин, работая для настоящего, вместе с тем «приготавливал будущее» и уже потому не мог принадлежать только настоящему и прошлому. Потенциальные возможности долгой эстетической жизни любого художественного произведения, бесспорно, заключены в нем самом. В самое трудное для страны время, в дни жестокой, кровавой войны, как раз и появился на свет «Василий Теркин» - любимая книга миллионов людей прошлого столетия. Ее считают началом всех начал поэта. Известный историк М. Гефтер справедливо полагал, что «Теркин» неслучайно заново начат в 42-м: возможность выбирать самостоятельно между гибелью и жизнью могла прийти лишь после страшных испытаний 41-го и 42-го годов».
Создатель великой поэмы, «петь привыкший на войне» и прошедший сам от начала и до конца ее трудный путь, завершая «повесть памятной годины», написал:
Я мечтал о сущем чуде:
Чтоб от выдумки моей
На войне живущим людям
Было, может быть, теплей,
Чтобы радостью нежданной
У бойца согрелась грудь,
Как от той гармошки драной,
Что случится как-нибудь.
Толку нет, что, может статься,
У гармошки за душой
Весь запас, что на два танца, -
Разворот зато большой…
В этом «большом развороте» заключена основная причина долгожительства всемирно известной поэмы. Она касается ее жизни в смене поколений, а, следовательно, бессмертия и самого создателя произведения, его места в нашем развороченном и пока несобранном до конца мире. Априорно этот мир, невзирая на кричащие противоречия и разобщенность, вновь, как и в былые, военные, а затем и послевоенные годы, полностью принял в свое лоно прославленного поэта, пышно отметив в 2010 году столетие его рождения, а потом и памятник ему поставлен в Москве. Значит, не забыл народ своего любимца. Предположения, что после столетнего юбилея Теркин заметно потеряет свой престиж в памяти народной, не сбылись. И это радует. О лопнувших надеждах современных скептиков-нигилистов от литературы, которые все время зудели, тщетно пытаясь похоронить нашу великую художественную культуру, не о них речь - они не стоят того! Пусть себе негодуют на свой риск и страх, пусть себе корячатся, раздувая щеки и свои внутренности, как крыловская лягушка в басне, литературный процесс пошел все-таки не тем путем, который они предрекали.
Непрерывное освоение сотворенного поэтом художественного мира «Василия Теркина» продолжается с успехом, и это радует. Свидетелями служат появившиеся новые книги, статьи, доклады, другие устные и письменные выступления у нас в стране и за ее рубежами, посвященные нашему великому земляку и его знаменитой поэме. Значит, он, как в той песне, «солдат еще живой», он с нами, в нашей памяти, в нас самих. А это главное в освоении литературного наследия поэта. И этот процесс пошел именно в трудное время, когда работникам художественного слова особенно тяжело держать фронт, «ходить в свою атаку», так как почти невозможно избежать забвенья при существующей эстетической глухоте и одичании.
Подумать трудно, что даже «седая» классика сегодня беззащитна перед равнодушием современных литературных снобов. К 200-летию Пушкина вышла только книга о «сатанинских» мотивах его поэзии. Иных тем не нашлось. Россия отметила 200-летний юбилей другого русского гения - М.Ю. Лермонтова. И здесь поражает явная нигилистическая позиция ряда современных культурных деятелей, «стоящих у трона» науки и литературы, которые тщетно пытаются взять под защиту не погибшего поэта, «невольника чести», а его «хладнокровного убийцу» Николая Соломоновича Мартынова. Теперь, когда прошло двести лет, конечно, все можно придумать и наворотить, чтобы опорочить великого поэта. Невольно всплывают слова Александра Твардовского:
И даром думают, что память
Не дорожит сама собой,
Что ряской времени затянет
Любую быль,
Любую боль.
И затянет, если стоять в стороне. Сейчас необходима только святая правда - неприкрытая никакими пестрыми и яркими одеяниями лжи. Полуправда - это та же прикрытая венчиком ложь, та же «кривда», как говорят наши соседи, белорусы.
Следует признаться, как на исповеди, что мы стали потихоньку, полегоньку уступать свои боевые позиции, незаметно предаем и Александра Сергеевича, и Александра Трифоновича, - как тогда подло предали, когда он покинул «Новый мир». С легкой руки покойного Владимира Солоухина, заявившего со страниц журнала «Москва», что Твардовский и Шолохов писали «по заказу» партии, некоторые издания поэта стали выходить уже без поэмы «Страна Муравия», хотя это самое значительное поэтическое произведение в нашей довоенной литературе. И не с чем его поставить рядом! Одним из первых литературных произведений оно было удостоено государственной премии. И справедливо, вполне по заслугам! Современных литературных Кукольников удивляет и бесит, что поэма получила первую, только что учрежденную, Сталинскую премию. Да, Сталин, как теперь известно, сам вписал в наградной список имя поэта. Значит, он по высшему разряду оценил художественную силу этого произведения. Теперь, пожалуй, никто из хулителей Твардовского не станет отрицать высокого художественного вкуса бывшего «вождя народов». В поэзии Сталин все-таки разбирался не хуже суровых современных лжеценителей. Он сам писал стихи; был, как говорится, поэтом в душе. А то, что премия носила его имя, так она выдавалась из его гонораров за книги, которые издавались за рубежом.
«Страна Муравия» Александра Твардовского по праву является этапным произведением своей эпохи. Канул в Лету Советский Союз, исчез государственный социализм. Представим, если б не было «Страны Муравии» Твардовского и «Поднятой целины» Шолохова, новые поколения людей не узнали бы, какой была наша страна накануне Отечественной войны. К тому же, «Страна Муравия» поистине народная поэма - и по содержанию, и по пафосу, и по форме своей. Она, как говорится, плоть от плоти, кость от кости своего народа. Невольно вспоминается в связи с этим памятник С. Есенину в Рязани. Без всякого пьедестала поэт стоит по грудь и встает из-под земли. Даже жутко становится, смотря на его памятник, волосы становятся «непослушной ратью»! А ведь Твардовскому принадлежат в этом плане ключевые слова:
Мы все, почти что поголовно,
Оттуда люди, от земли…
Если бы не было «Страны Муравии», не было бы той художественной высоты, какую взял в 1942 году молодой поэт, вряд ли состоялся бы и «Василий Теркин» - эта «повесть памятной годины, эта книга про бойца», «золотой фонд его души» и его героического поколения. Никита Моргунок и Василий Теркин - отцы и дети того времени, достойные один другого. На их взаимоотношении и преемственности зиждилось тогда общество и могучее государство Российское. На великой войне поэт, не раз «ходивший в свою атаку», спасал живую связку тогдашних поколений, спасал себя, свою личную жизнь, свое искусство - для настоящего и будущего, для «большого времени». В годы войны стихами «Теркина» говорила вся сражающаяся страна, как на фронте, так и в тылу, в городах и весях. Нелишним и теперь будет еще раз вспомнить некоторые ее стихи:
…Не унывай.
Не зарвемся, так прорвемся,
Будем живы - не помрем.
Срок придет, назад вернемся,
Что отдали, всё вернем.
Потрясающий успех «Василия Теркина» как реальной мобилизующей силы народа в годы войны и в трудные послевоенные годы во многом объясняется тем, что в нем воплотилась поражающая своей силой жажда жизни, неукротимая энергия и стальная выдержанность русского характера - с его естественной, само собой разумеющейся, постоянной тревогой о доме, семье, матери, детях, заботой о природе родного края, привязанность к земле-матушке.
О популярности солдатской поэмы свидетельствуют сотни писем, полученных автором в годы войны и в мирное послевоенное время, а также те 300 стихотворных подражаний, «продолжений» и «вариантов», созданных ее читателями, которые не были удовлетворены тем, что поэт вдруг прервал свою песню, оставив героя на перепутье трудных послевоенных дорог.
В том беды особой нету:
Песня, стало быть, допета.
Песня новая нужна,
Дайте срок, придет она. -
ответил на многочисленные вопросы поэт.
Тайна обаяния поэмного Василия Теркина, на наш взгляд, скрыта в особом отношении к нему автора, который отдал герою все лучшее, что имел сам, свой огромный неисчерпаемый талант и свое большое сердце, свое вдохновение, шутки и выдумки, тепло и бодрость духа. Обаяние Теркина и в том крайне обостренном чувстве «земли родимой»: «Лучше нет родной сторонки, что у каждого одна». Он величает землю матерью, говорит о родине «большой и малой»; они сливаются в его сознании и в мыслях героя воедино: спасти родину-мать от вторгшегося злого врага. Об этом мечтали они ежеминутно каждый день.
В наше время, когда война ушла в глубокую историческую память народа, в ней нашлось место и поэме А. Твардовского, потому что трудно найти другой пример такой кровной связи, какой являет нам А. Твардовский своим Василием Теркиным. Вот почему идея соединения их вместе в мемориальном комплексе в Смоленске - это одна из форм продолжения жизни одного и другого в сознании поколений. Объединяющая идея родилась впервые сразу же после преждевременно оборвавшейся жизни поэта. Созревая в общественном сознании смолян, она приобретала свои зримые очертания. Тогда же возникла мысль о сборе средств на памятник Василию Теркину, о сооружении скульптурной композиции, посвященной герою поэмы и его создателю. В течение непродолжительного времени участниками войны, вдовами погибших на войне героев, жителями области и других регионов страны было собрано 600 тысяч рублей. Так на родине поэта возникло общественное движение по увековечению подвига русского солдата.
Не все оказалось гладким на этом благородном пути: нашлись, как всегда, завистники и прорицатели, будущий комплекс пытались подменить другими непонятными предложениями и заменами. Конкурс на лучший проект памятника Василию Теркину, объявленный в Москве, был фактически провален. А затем наступили тяжелые времена обвальной инфляции, и собранные по копейкам народные деньги превратились в ничтожную сумму, в труху. В этих условиях пришлось заново собирать средства для мемориала. Чтобы они не потекли по усам и бороде, был создан наблюдательный совет. Местная пресса постоянно информировала смолян о поступлении денег на расчетный счет памятника. Назывались конкретные предприятия, учреждения, общественные организации, отдельные лица, суммы поступлений.
В связи с этой трудной одиссеей следует отметить активность и кровную заинтересованность авторской группы по сооружению памятника во главе с народным художником России А.Г. Сергеевым. Его проект был одобрен съездом художников. Как бы именно по этому поводу всплывают в памяти опять-таки слова А. Твардовского:
Я в такой теперь надежде,
Он меня переживет.
Не отделяя автора от его поэмного и скульптурного героя, скажем, что оба они живут в нашей памяти, продолжая свой путь по лабиринтам сложной и запутанной жизни последних десятилетий. Благодаря воле и таланту скульптора и архитектора, Василий Теркин из «Книги про бойца» перешел на гранитный пьедестал в «бронзе многопудной». Срок пришел, и он вернулся к нам. Смоляне и гости города, проходя мимо памятника, с радостью говорят: «Здравствуй, Теркин! Как мы рады, что ты живой и опять с нами, как в ту тяжелую военную годину!».
О том, что Теркин навсегда остался в сознании наших современников, говорят и другие факты: в Смоленске задолго до столетнего юбилея рождения создателя поэмы возникли Твардовские чтения. Жители Починка, малой родины поэта, говорят, что они раньше начали их. Не будем с ними спорить - важно, что они есть и у них, и у нас. По материалам чтений издано девять книг, которые понравились читателям не только в Смоленщине, но и в Москве и в других регионах, куда они при мизерном своем тираже успели попасть. Центры по освоению творчества поэта созданы и в Воронеже, и Екатеринбурге, Иванове, Пскове, Твери и в других городах. Воронежский университет в 1981 году издал под редакцией профессоров А.М. Абрамова и В.М. Акаткина уникальную монографию «Василий Теркин» А. Твардовского - народная эпопея». В Пскове вышла книга под редакцией Н.К. Силкина «Венок памяти Твардовскому» - коллективный труд ученых разных регионов. Можно множить и множить такого рода факты. Активно работают по освоению литературного наследия Твардовского его дочери, Валентина и Ольга А. Твардовские, критик А.М. Турков, С.Р. Туманова в Москве, В.М. Акаткин в Воронеже, Т.М. Снигирева в Екатеринбурге, В.А. Редькин в Твери, В.В. Есипов в Вологде, М.Р. Грицкевич в Одессе и многие, многие другие. Их научные усилия направлены на то, чтобы разгадать феномен «долгожительства» этого шедевра русской и мировой художественной культуры - поэмного Василия Теркина.
Причина долголетнего существования поэмы А. Твардовского, на наш взгляд, открывается при новых подступах к проблеме, с учетом взаимодействия творчества поэта с последующими поколениями читателей. При этом обнаружено два важных момента взаимодействия: неисчерпаемость внутреннего содержания произведения и постоянная изменяемость исторической обстановки, с которой оно вступает в эстетические соотношения и связи.
С самого момента появления поэмы, а она издавалась отдельными вполне завершенными главами, уже тогда стали видны заложенные в ней авторские объективные эстетические ценности; они составили основу реального функционирования этого яркого художественного произведения в последующие времена.
В наше время Теркин дорог читателю, прежде всего как герой войны, которую народ не забыл и никогда не забудет. Дорог как честный, открытый русский человек, который, несмотря на все метаморфозы последних десятилетий, остался верен самому себе, каким был всегда - не свернул на путь легкой наживы, не приобрел преступным путем миллиарды, как Абрамовичи, Потанины, Гусинские и Березовские. Народ в лице Теркина всегда предполагал видеть его на самых трудных участках жизни, и теперь он там же. Он бедствует, получает мизерную пенсию, но не кривит душой, не торгует своей совестью и честью. Вопрос о том, каков процент в нем национально русского или советского, из-за чего горячо спорили при жизни поэта, отпал сам по себе. В сущности, и тогда, и теперь Теркин остался со своим стержневым славянским характером на все времена. Он и русский, и белорус, и воюющий сегодня боец Новороссии. В значительной мере такому продвижению поэмы во времени и пространстве способствует ее своеобразный стиль, свободно льющийся, как поток непрерывной реки, чистой и прозрачной народной речи. Академик Ф.И. Буслаев считал такой стиль высшей формой словесного искусства.
Конечно, с годами горбачевской перестройки и ельцинской крутой ломки через колено, с приходом других поколений Теркин тоже стал вести себя иначе, изменился, как изменились все мы, от мала до велика. И это не должно вызывать особой тревоги: все осуществляется по законам диалектики. Произведение, написанное семьдесят лет тому назад, продолжает объективироваться в сознании читателей и критики, сохраняя свою активность в постоянно меняющейся жизни, развернутой теперь в большом своем времени.
В.В. ИЛЬИН ,
доктор филологии, профессор
г. Смоленск
«Книга про бойца» - «Василий Тёркин» - сложилась не сразу, не вдруг. Замысел создать такую книгу возник у автора уже в 1939-1940 годах. В то время А. Твардовский сотрудничал в газете «На страже Родины», освещавшей боевые действия войны с белофиннами. В газете появился условный, переходящий из одного фельетона в другой персонаж - «некий веселый, удачливый боец». Так родился герой Вася Теркин, несущий сатирический оттенок, который позже мы узнаем уже из «книги про бойца», где суть героя резко меняется: уходит фрагментарность и сатиричность, появляется эпичность и национальное своеобразие.
Поэму «Василий Тёркин» Твардовский писал на протяжении всей войны. Сразу же после первых публикаций к автору стали потоком приходить письма читателей. Поток этот не ослабевал и после завершения книги, в послевоенное время. Эти письма - свидетельство близости главного героя читателю, его широкой общенародной популярности.
Почему же «Книга про бойца» столь популярна, несмотря нато что с момента написания ее прошло не одно десятилетие? Одна из причин популярности та, что|Твардов- скому удалось отразить народный взгляд на войну, находясь в гуще событий. Это одно из лучших народно-героических произведений о Великой Отечественной войне. Автор смог, как никто другой, рассказать о величии духа русского человека именно в моменты огромного напряжения, в тяжелую годину испытаний. Y "
Но главной причиной популярности «Книги про бойца» является, конечно же, созданный Твардовским образ главного героя - Василия Тёркина . Слово «герой», пожалуй, и не подходит Тёркину. И в этом, наверно, тожёсекрет его популярности. Герой - значит, не такой как все^А^Вася_Теркин «просто парень сам собой обыкновенный», парень, Какие непременно есть «в каждой роте, дай в каждом взводе». Тёркин - символ народа- победителя. Мужественный, смелый, отважный боец, он никогда не теряет выдержки и самообладания. Он трудолюбив и по-житейски мудр, смел и находчив, обладает чувством юмора, что помогает ему в самые трудные минуты.
То серьезный, то потешный - Нипочем, что дождь и снег - В бой, вперед, в огонь кромешный Он идет, святой и грешный, Русский чудо-человек.
Прошло уже почти шестьдесят лет, как смолкли пушки, отгремели салюты Победы. Давно написаны и последние строчки поэмы. Сегодня «Книгу про бойца» читают внуки и правнуки тех фронтовиков, которые первыми узнали и полюбили Василия Тёркина, пришедшего к нам с листка «маленькой армейской газеты». Но и поныне он популярен. И даже всенародно любимые - бравый солдат Швейк или ефрейтор Чонкин не могут соперничать по популярности с Васей Тёркиным. 1 Потому что, щтещгоэму А. Твардовского, мы постигаем такие непреходящие ценности человеческого бытия, как хлеб и вода, Родина и любовь, мир и сама жизнь.
ОБРАЗ НАРОДНОГО ГЕРОЯ В ПОЭМЕ А. ТВАРДОВСКОГО «ВАСИЛИЙ ТЕРКИН»
Поэма Александра Твардовского «Василии Теркин» - книга для всех ее можно читать в любом возрасте, в минуты радости и | печали, тревожась о будущем дне или беззаботно предаваясь душевному покою.
Я мечтал о сущем чуде, Чтоб от выдумки моей На воине живущим людям Было, может быть теплей. - писал автор И чудо действительно произошло О главном герое произведения заговорили как о реальном человеке, однополчанине, поэтические строчки растаскивались по солдатским листовкам, бесконечно цитировались во фронтовых письмах, заучивались наизусть сходу, при первом прочтении Поэма, конечно, была в высшей степени злободневной, но эта та злободневность, которая перешла в долгодневность.
«Летопись не летопись, хроника не хроника, а именно «книга», живая, подвижная, свободная по форме книга, неотрывная от реального дела»,- так Твардовский сказал о поэме «Живая книга» - это лучшее определение оно означает, что произведение порождено жизнью, создано для жизни и наделено собственным бытием, независимым от воли создателя.
Заметим, что поэт ни к чьим вкусам специально не приспосабливался Секрет популярности в том, что его «книга про бойца» выразила глубинные потаенные основы русского характера, и выразила их смело, броско, до гениальности просто.
Теркин - кто же он такой?.
Скажем откровенно.
Просто парень сам собой.
Он обыкновенный.
«Обыкновенный», «из запаса рядовой», «добрый малый», «труженик-солдат», «большой любитель жить» А в итоге - «святой и грешный, русский чудо-человек» И в этом выводе противоречия нет Если одним словом попытаться определить главное в образе Василия Теркина - то это слово будет нормальность, то есть душевное здоровье, уравновешенность, чувство меры. Л Толстой и Ф М Достоевский, как и вся литературная классика, приучили читателя к героям раздваивающимся, находящимся в состоянии сложных душевных переживаний, занятых поисками истины На их фоне человек, живущий естественной жизнью, «привычками бытия» (А С Пушкин), кажется примитивным К тому же о какой нормальности можно говорить в XX веке - веке катастроф, кровавых революции и мировых войн?.
Читая поэму Твардовского, убеждаешься можно Нормальность - это нравственная и физическая стойкость, духовная высота, которые помогают выстоять, выдержать, сохранить свое «я» в те роковые периоды истории, когда, кажется, распад личности неминуем.
О Теркине можно сказать многое трудолюбив и терпелив, так как война для него - прежде всего тяжкая работа а, неистощим на выдумки и вместе с тем достаточно трезв в оценке себя и других, жизнелюбив, но без излишнего бодрячества, коллективист по природе, но знаком с одиночеством, удал и смел, но не безрассуден А главное - он талантлив талантливо воюет («Поединок», «Бои в болоте») и талантливо рассказывает («Отдых Теркина», «Теркин пишет»), и даже в бане моется тоже талантливо («В бане»).
Теркин-теткин, елки-палки, .
Сыпь еще назло врагу.
Слышится во время боя за «населенный пункт Борки».
Не могу Таланта жалко.
До бомбежки берегу,.
Отвечает герой.
Талант противопоставлен здесь бахвальству («Русской ложкой деревянной // Восемь фрицев уложил!») и удаче, на постоянство которой нельзя надеяться Бой за маленькую деревушку может быть не менее суров и значим, чем за Ростов или Харьков И талант бойца в том, чтобы понять эту горькую истину воины, выдержать и воду- «по колено», и грязь - «по грудь», помнить о всеобщем долге и всеобщем равенстве перед жизнью и смертью.
Бой иной. пора иная, Жить одна и смерть одна.
Особенно ярко характер Василия Теркина раскрывается в ситуациях, пограничных между жизнью и смертью К ним относится знаменитая переправа.
Кому память, кому слава, Кому темная вода.
Перевоз через реку ассоциируется с перевозом с одного берега жизни на другой, потому и битва на переправе становится битвой за жизнь на земле, приобретает значение грандиозного символа. Теркин - воплощение не только храбрости и героизма. Он выражает еще и народную совесть, присутствие которой в поэме ощущается остро и пронзительно. Неоднократно, даже в минуты победоносного наступления, на глаза солдата набегают слезы. За ними стоит многое: позор отступления, зрелище оставленной разоренной родной земли и, конечно, чувство вины перед погибшими. В жизни часто случается: самая большая радость сопровождается грустью, если эта радость досталась большой ценой. Цена же нашей победы над фашизмом общеизвестна..
И еще одна особенность поэмы Твардовского. Говоря о главном герое, мы всегда подчеркиваем его типичность. Это значит, что собирательность образа, его обобщенность находят выражение через индивидуальность, неповторимую личность, которую нельзя спутать с другими. Так и Василий Теркин предстает перед читателями в психологической полноте, бытовой конкретности и национально-исторической обобщенности. Он не аллегория, не схема, а характер - «живой, как жизнь»:.
Тот, который.
На войне лихой солдат,.
На гулянке гость не лишний,.
На работе - хоть куда....
«Книга про бойца» Твардовского - постоянный и горячий диалог автора (а значит, и героя) с читателем:.
Бился ль ты в горах Кавказа,.
Или пал за Сталинград,.
Мой земляк, ровесник, брат... «Друг-товарищ», «брат», «братья», «братцы»... Конечно, с такими словами писатель обращается прежде всего к воинам-фронтовикам - псковским, елецким, тамбовским, смоленским... Но он обращается также и к их друзьям, матерям, женам, невестам. «А из кого же еще, как не из них всех состоял» народ, победивший в войне? Каждый мог стать и был товарищем по оружию, братом по духу, земляком по любви к родине. И это еще раз подтверждает: «Василий Теркин» - «живая книга», она для всех и обо всех..